– Слушаюсь, сэр. Большинство из конюшен успели открыть, и лошади унеслись к ипподрому или к утесу. Я видел там жеребца князя Сергеева с несколькими конюхами. – Паллидар вдруг просиял, понемногу приходя в себя от потрясения. – Вы правы, сэр Уильям, клянусь господом, как вы правы. Пока армия и флот невредимы, мы все в полном порядке, и все кругом в полном порядке. Спасибо. – Он пустил своего коня галопом.
Сэр Уильям обратил свой взгляд на сушу. Что же делать, что же делать? Его лошадь нервно затрясла удилами и ковырнула землю копытом, почувствовав его тревогу.
– Доброе утро, сэр Уильям. – С серым от усталости лицом к нему приближался Джейми Макфэй. Он появился из-за груды исковерканных металлических рам, остовов кроватей, разбитой и обгоревшей мебели и обугленных досок, которая когда-то была зданием. Его одежда была порвана и прожжена в нескольких местах, волосы спутались. – Скольких мы потеряли? Каковы последние данные?
– Пока ничего определенного. Боже милостивый, это… это все, что осталось от редакции «Гардиана» и прессов?
– Боюсь, что да. Но вот смотрите-ка. – Джейми придержал повод и протянул ему скверно отпечатанный листок со смазанным заголовком, который кричал, развернувшись на листе подобно знамени: ЙОКОГАМА В ОГНЕ. ПОДОЗРЕВАЕТСЯ ПОДЖОГ. ФАКТОРИИ СТРУАНА И БРОКА НЕ ПОСТРАДАЛИ, АРМИЯ, ФЛОТ И ВСЕ КОРАБЛИ ЦЕЛЫ. ОЖИДАЕТСЯ БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ В ЁСИВАРЕ И ДЕРЕВНЕ. Далее следовала короткая передовица с обещанием, что дневной выпуск выйдет обязательно, и с извинениями за низкое качество печати.
– Неттлсмит вон там. – Под наспех сколоченным навесом они увидели Неттлсмита, взъерошенного и грязного. Он прилежно налегал на ручной пресс, его помощники сортировали шрифт по ящикам, продолжая отыскивать в пепле все, что еще можно было спасти.
– Я слышал, вы вытащили несколько деревенских жителей из горящего дома, спасли им жизнь, Джейми.
Джейми все еще соображал с большим трудом. Он смутно помнил, что так и не нашел Нэми и ничего о ней не узнал, остальное было покрыто туманом.
– Я мало чего помню, тут везде был полный хаос… другие делали то же самое или помогали бедолагам добраться до больницы… – Его голова плыла от изнеможения. – Вчера кто-то сказал, что Филип погиб. Это правда?
– Не знаю. Молю Бога, чтобы это было не так, хотя я и сам слышал об этом. – Сэр Уильям шумно выдохнул. – Мне говорили то же самое, и ходит много слухов, но я научился не верить слухам. Мне доложили, что Сергеев сгорел в Ёсиваре, как и Андре, но совсем недавно я видел его своими глазами, я имею в виду Сергеева. Поэтому, как я уже сказал, лучше подождать. – Он показал на газетный листок. – Я могу оставить это себе, Джейми? Спасибо. Я созвал собрание в половине десятого, нужно обсудить, что нам следует предпринять в этой ситуации, ваше мнение было бы ценным.
– Обсуждать особенно нечего, как будто. Меня вымело подчистую.
– Обсудить нужно многое, Джейми. Если разобраться, нам очень повезло. Армия и флот… – Сэр Уильям взглянул поверх его плеча и приподнял шляпу. – Доброе утро, мисс Морин. – Она была все в той же одежде, но выглядела чистой и свежей и радостно улыбалась.
– Доброе утро, сэр Уильям, рада видеть вас в добром здравии, и миссия тоже не пострадала. Доброе утро, милый. – Ее улыбка расцвела еще шире. Она взяла Джейми под руку, благоразумно воздержавшись от поцелуя, который мог показаться нескромным, хотя ей очень хотелось поцеловать его – он выглядел таким красивым в обгоревшей одежде, лицо небритое, хмурое и измученное тревогой, но ничего, что не вылечил бы горячий суп, бокал подогретого виски и глубокий сон.
По дороге сюда, где она нашла его, многие рассказывали ей, как храбро он вел себя ночью. Сама она б[о]льшую часть ночи провела успокаивая миссис Ланкчерч и миссис Свонн, чьи супруги вместе с другими торговцами собрались в фактории Струана, где разливали меж страждущими сатанинское зелье, как ее матушка называла все спиртные напитки – правда, не в присутствии отца, – смазывали и перевязывали ожоги или отводили раненых к Хоугу и Бэбкотту, которые развернули полевые госпиталя как можно ближе к наиболее пострадавшим местам.
– Ты выглядишь прекрасно, Джейми, просто совсем выбился из сил.
– Не больше, чем другие.
Понимая, что о нем забыли, и испытывая изрядную зависть, сэр Уильям поднял арапник, прощаясь.
– До встречи, Джейми. Мисс Морин.
Они проводили его взглядом. Джейми с удовольствием ощущал руку Морин и ее близость. В один миг все его горе и опасения за будущее вдруг взмыли на поверхность, и он повернулся и обнял ее с полной мерой своего отчаяния. Ее тело словно растаяло, она прижалась к нему, такая счастливая, и стала ждать, передавая ему часть своей силы.
Со временем он почувствовал, что его разум оживает, мужество возвращается и вместе с ним ощущение, что здесь его дом и его жизнь.
– Благослови тебя Господь, я не могу в это поверить, но ты снова вернула меня к жизни, благослови тебя Господь. – Тут он вспомнил Тесс и те пять тысяч, которые Морин вытянула из нее, услышал, как Морин говорит: «Завтра все будет не так плохо», и радость взорвалась в его груди. – Клянусь Богом, Искорка, – воскликнул он, снова прижимая ее к себе, – ты права! Мы живы, нам повезло, все будет прекрасно, и все это благодаря тебе!
– П[о]лно, дружок, не преувеличивай, – сказала она с чуть заметной улыбкой, пряча лицо у него на плече, не отпуская его пока от себя. – Я здесь ни при чем. – Это промысел Божий, думала она, это Его особый дар нам, женщинам, как Его дар мужчинам заключается в том, что они делают то же самое для женщин в особые моменты. – Это просто жизнь. – Она сказала «жизнь», когда могла бы сказать «любовь», но не сделала этого, хотя и была абсолютно уверена, что именно любовь всему причиной.
– Я горжусь тобой, девочка. Прошлой ночью ты была великолепна.
– Ладно-ладно, только я вообще ничего не делала. Пойдем, тебе пора отдохнуть.
– Отдыхать некогда, мне необходимо увидеться с сёей.
– Ты поспишь немного перед собранием, я разбужу тебя и приготовлю чашку чая. Ты можешь воспользоваться моей кроватью, Альберт говорит, что это наша комната до тех пор, пока она нам нужна, и я вышвырну из нее любого.
Улыбаясь, несмотря на совершенное изнеможение, он спросил:
– А ты-то что будешь делать?
Она обняла его.
– Буду держать тебя за руку и расскажу тебе сказку перед сном. Пошли.
Тайрер открыл глаза и очутился в аду, каждая кость болела, каждый вздох раздирал грудь, глаза жгло огнем, кожа пылала. В едкой, дымной тьме он разглядел над собой японские лица без тел, два лица, их губы кривились в злобной усмешке – вот-вот они вытащат свои вилы и снова начнут мучить его. Одно лицо придвинулось ближе. Он отшатнулся и вскрикнул от боли. Сквозь туман он услышал сначала по-японски, затем по-английски: